Все эти попытки нащупать новую и меняющуюся телесность посвящены единственному и, пожалуй, самому главному вопросу — что есть человек? Где человек начинается и где он заканчивается? Права меньшинств, социальная (не)справедливость и даже вегетарианство — все эти темы посвящены уточнению и переопределению границ человеческого тела и неизбежно возвращают нас к вопросу о символическом бессмертии и смерти человека. Как отмечает Михаил Бойцов, медиаобразы вносят свой вклады в новые концепции бессмертия и определения «человеческого»: «Дракула (бессмертная душа преодолевает смертность тела), Франкенштейн (в какой части тела содержится душа? Сохранит ли душа преемственность в самовосприятии при трансформации тела?) и Шариков из «Собачьего сердца» (душа определяет телесную оболочку» (цит. по: Некрасова 2015).
В 1990 году вышел боевик «Вспомнить все» (реж. Пол Верховен) с Арнольдом Шварценеггером в главной роли. Фильм снят по рассказу классика фантастики Филиппа Дика «Мы вам все припомним» (1966) и повествует о том, как обычный строитель Дуглас Куэйд принял участие в воображаемом полете на Марс. Для этого компания «Реколл» (Rekall, от англ, recall — воспоминание) «вживила» в него фиктивные воспоминания об этом полете. Во время процедуры что-то пошло не так, и Куэйд вдруг вспомнил, что он действительно был секретным агентом на Марсе — Карлом Хаузером, но память об этом была кем-то стерта. Восстановив свою истинную идентичность Карл Хаузер начинает войну против могущественного мэра, колонизатора Марса Вилоса Кохаагена.
Герой Шварценеггера сталкивается с тем, что его личность связана с воспоминаниями, которые легко контролировать извне и даже можно изменить. Реальность личности и воспоминаний Хаузера/Куэйда оказывается неопределенной. Кто же он есть на самом деле и есть ли это «на самом деле»?
В фильме «Шестой день», где также играет Шварценеггер, главный герой и вовсе сталкивает со своим клоном — точным дубликатом его тела, в которое записана память героя, а значит, и его личность.
Этот сюжетный поворот отражает вполне оправданные опасения, связанные с технологизацией человеческой жизни. Если существует возможность создания/дублирования человеческого тела, что есть человек? По сюжету фильма предлагается простой ответ: человек — это его память, сохранившая впечатления, переживания, события. Однако уже в самом фильме возникает много вопросов к такой концепции: можно ли свести уникальную личность человека только к памяти о конфигурации событий прошлого, если его память поддается корректировке извне? Если человеческое тело теряет свою прежнюю устойчивую форму, если границы тела постоянно сдвигаются, если индивид способен функционировать вне тела в цифровом пространстве, то что такое рождение человека и что такое смерть? Попытки ответов на эти вопросы приводят к новым критериям смерти человека. Пересадка органов, эвтаназия и право на самоубийство, борьба за права еще не рожденного ребенка — все эти вопросы биоэтики являются примерами конкурирующих дискурсов о жизни и смерти человека и о его телесности [157] .
Конечно, в этом ракурсе прежняя похоронная инфраструктура, обслуживающая иллюзию телесного бессмертия, теряет свою актуальность и нуждается в серьезном переформатировании. Ниже будет мы рассмотрим, как этот процесс переориентации погребальной сферы развивается сегодня.
Брендирование, открытость, новые архитектурные решения
Современные похоронные агентства развивают собственное брендирование: прибегают к услугам профессиональных дизайнеров и PR-специалистов, активно используют социальные сети. В США и Европе существуют крупные диджитал-агентства, занимающиеся продвижением исключительно похоронных домов, а также большое количество интернет-агентств, специализирующихся на разработке сайтов ритуальных компаний.
На официальных интернет-страницах таких компаний вы не увидите ни траурных цветов, ни ангелов, ни прочих банальностей, которые так надолго прижились в индустрии смерти. Как правило, в оформлении используются мягкие и теплые цвета, элементы природных ландшафтов: камни, вода, дерево. Это и ориентация на такой ассоциативный ряд, как «забота», «уход», «понимание», вместо широко распространенных ранее стимулов типа «достойное» и «соответствующее», указывавших на оценку (стоимость) похорон.
Крупные похоронные корпорации продвигают отдельные бренды для разных целевых аудиторий. Например, SCI оказывает похоронные услуги испаноязычному населению США через бренд Funeraria Del Angel. В качестве визуального сопровождения бренда выбираются латиноамериканские модели и символы испаноязычной культуры. В Австралии с 1987 года работает женское похоронное бюро White Lady Funerals, ставшее за 30 лет целой сетью похоронных домов, которые продвигают «женский взгляд» на этот традиционно мужской вид бизнеса. Главная идея продвижения состоит в том, что только женщины действительно знают, как поддержать скорбящего человека.
Могло бы показаться, что это все та же агрессивная маркетинговая политика, которую и прежде вели похоронные компании, если бы не одно «но»: еще 20–30 лет назад похоронные дома позиционировали себя одинаково. Все они были «достойные», «соответствующие» и т. д., то есть они подчеркивали социальный статус, который могли продать через свои услуги и аксессуары. Сейчас же каждый похоронный дом стремится стать особенным, подчеркивая чаяния своей потенциальной аудитории и предлагая какую-то уникальную услугу вместо продажи аксессуара для тела умершего.
Переориентация выражается не только в брендировании. Похоронные бюро, кладбища и крематории стараются создавать дружественную, комфортную атмосферу. Для достижения этой цели используется проектирование открытой общественной среды. Пространство смерти заново перепланируется с учетом новых архитектурных решений и необходимости интеграции. Архитекторы органично вписывают морги и крематории в городскую среду. Для этого они используют много стекла, зелени и мягкого цвета в оформлении. Как не вспомнить здесь Филиппа Арьеса и его «вытеснение смерти»! В XXI веке смерть триумфально возвращается в городское публичное пространство, физически разрушая стены, отодвигая границы и делая тему погребения элементом городской повседневности.
Существуют архитектурные бюро, которые специализируются исключительно на полноценном проектировании инфраструктурных объектов похоронной индустрии. Например, бюро Behrens Design and Development, Inc. выполнило более 400 различных проектов похоронных домов, моргов и залов прощания. По мнению основателей бюро, «архитектурные тренды похоронной индустрии XXI века демонстрируют необходимость в создании дружелюбной атмосферы, которая помогала бы не углубляться в горе, а радоваться жизни».
Между жизнью и смертью ставится знак равенства. Эти изменения заметны и в языке. Отныне похороны называются celebration of life, то есть «торжество жизни» (Walter 2016, Jupp 2010). Вновь обращаясь к Эрнесту Беккеру и его концепции символического бессмертия, мы можем увидеть, что в подобной формуле конструируется представление о смерти как о части жизненного цикла. Размывание границ телесного приводит к размыванию самого понятия биологической смерти.
Архитектурно-дизайнерское бюро JST Architects занимается креативным дизайном в похоронной сфере с 1975 года. Компания разрабатывает архитектурные решения для кладбищ, мавзолеев и похоронных домов (как новых, так и давно существующих). Описание проекта одного из похоронных домов выглядит так: «Опоздавшие на церемонию, а также плачущие дети могут быть размещены в специальных комнатах для релаксации. В левой части главного вестибюля имеется общественный лаундж с особой детской зоной, телевизорами, DVD. Имеется специальная курительная комната. Все пространства удобно соединены между собой. JST Interiors работала с владельцами похоронного дома, чтобы разработать максимально удобный и приятный проект, который бы сочетал элементы французской архитектуры — светлые тона для стен, полов и мебели, а также большие панорамные окна и привлекательную атмосферу» [158] .